Project Syndicate offers a column by Andrei Piontovsky (pictured, left), a Russian political scientist and a visiting fellow at the Hudson Institute in Washington, DC., entitled "The Paranoid Style in Russian Politics." Following is the text in Russian.

An old saying in politics in Moscow is that relations between the United States and Russia are always better when a Republican rules in the White House. We are statesmen, and the Republicans are statesmen. Because we both believe in power, it is easy for the two of us to understand each other.

The problem with this saying is the paranoid mindset behind it, for it implies that the nature of Russian-US relations has not changed fundamentally since the Cold War’s end; that the animosities that exist between the two countries are those of two permanently implacable geopolitical opponents. Russians, it seems, can only feel good about themselves if they are contesting the world’s great power head to head. Indeed, Russian President Vladimir Putin considers the Soviet Union’s collapse “the largest geopolitical catastrophe of the twentieth century.”

As a result of this mindset, key elements in the Russian elite have tried mightily – and with some success, especially in recent years – to bring about a deterioration in Russian-US relations. The Kremlin appears to be seeking systematically to obstruct the US, even when obstruction does not seem to be in Russia’s national interest.

Thus, Russia sells high-technology weapons, including bombers, submarines, and perhaps an aircraft carrier, to China, which not only shares the world’s longest border with Russia, but also disputes parts of that border. Russia’s assistance to Iran in realizing its nuclear ambitions also falls into the category of self-destructive folly. Not only is Russia building a civilian nuclear reactor in Iran, thereby helping to advance Iranian knowledge of the nuclear process; it is also reluctant to support efforts by the United Nations Security Council to press Iran not to develop nuclear weapons.

Diplomatic obstruction is not the only means Russian elites use to foster antagonism with the US. They also seek to inflame domestic public opinion. To maintain their influence, it seems, they believe that they need to create an image of America as Russia’s implacable enemy, which, by extending NATO membership to ex-communist countries, is bringing an existential threat right to the country’s doorstep.

Of course, this demonization is nothing like what we saw during the days of the USSR. Nevertheless, Putin still considers it necessary to pose in front of television cameras every few months to report that Russian scientists have developed some new missile that can penetrate any anti-ballistic missile system that the US may erect.

Why Putin’s advisors and public-relations managers encourage him to make these banal triumphalist announcements is difficult to fathom unless one comprehends the sense of grievance that almost all Russians feel at the loss of Great Power status. That trauma burns even deeper among Russia’s rulers, where it has generated a powerful and persistent psychological complex. For them, America and the West remain the ultimate enemy. Descartes famously said, “I think, therefore I am.” Russia’s rulers appear to live by the credo, “I resist America, therefore I am great.”

Consider the words of Vitaly Tretyakov, the editor of the weekly Moscow News , on the recent US elections. According to Tretyakov, “the coming to power of a Democrat as president in America is incomparably worse for us than the savage imperialism of today’s Republican administration.” Whereas “the Republicans’ actions are not aimed at us,” but instead “at Islamic terrorists and rogue states,” under a Democratic president, Russia would likely “become a prime focus of antagonism, due to our authoritarianism, our lack of democracy, stifling of freedom, and violation of human rights.” Thus, for Tretyakov, “bad Bush and his Republicans are better for us than the very bad Democrats.”

Tretyakov is hardly alone. On the contrary, his morbid logic is a perfect reflection of the paranoid vision that has taken hold in the Kremlin.

But what if these people get their wishes, and NATO collapses and Islamists triumph? Who then will stop their advance towards Russia’s southern borders from Afghanistan and Central Asia? The problem with diplomatic paranoia is not that someone is after you, but that you are unable to tell the difference between a real enemy and an imagined one.

Параноидальный стиль в российской политике

В политических кругах Москвы давно уже известно высказывание о том, что отношения между США и Россией всегда лучше, когда в Белом доме правит президент-республиканец. Мы государственники, и республиканцы тоже государственники. Поскольку как они, так и мы верим во власть, нам легко понять друг друга.

Проблема с этим высказыванием в том, что за ним стоит параноидальное мышление, поскольку оно предполагает, что российско-американские отношения не претерпели фундаментальных изменений со времен окончания холодной войны, что конфликты, существующие между двумя странами – это конфликты двух вечных непримиримых геополитических противников. Кажется, как будто россияне чувствуют себя в своей тарелке, лишь конкурируя на равных с крупнейшей мировой сверхдержавой. Действительно, президент России Владимир Путин считает распад СССР «величайшей геополитической катастрофой двадцатого века».

Результатом такого мышления стало то, что ключевые фигуры российской элиты старательно – и с некоторым успехом, особенно в последние годы – пытались вызвать ухудшение российско-американских отношений. Кремль как будто систематически старается ставить палки в колеса США, даже если это и не в национальных интересах России.

Так, Россия продает высокотехнологичное оружие, в том числе бомбардировщики, подводные лодки, – а возможно, и авианосец, – Китаю, который имеет не только самую протяженную из всех стран границу с Россией, но и территориальные претензии на некоторых участках этой границы. Помощь России Ирану в реализации его ядерной программы также попадает в категорию самоубийственной глупости. Россия не только строит в Иране ядерный реактор для использования в мирных целях, тем самым помогая иранцам изучить ядерную технологию, она и не очень стремится поддержать усилия Совета безопасности ООН по оказанию давления на Иран с целью заставить его отказаться от разработки ядерного оружия.

Дипломатическая обструкция – не единственный способ, с помощью которого российская элита нагнетает враждебность к США. Она также настраивает соответствующим образом общественное мнение в стране. Создается впечатление, будто ее представители полагают, что для сохранения своего влияния им необходимо создать образ Америки как непримиримого врага России, который, за счет приема в НАТО бывших коммунистических стран, создает угрозу самому существованию страны прямо у ее границы.

Конечно же, эта демонизация не идет ни в какое сравнение с той, что имела место во времена СССР. Тем не менее, Путин по-прежнему считает необходимым каждые несколько месяцев позировать перед телекамерами, заявляя, что российские ученые разработали какую-нибудь новую ракету, способную проникнуть сквозь любую систему противоракетной обороны США.

Зачем советники Путина и его пиар-менеджеры побуждают его делать эти банальные триумфальные заявления, понять трудно, если не осознавать того чувства обиды, которое испытывают почти все россияне по поводу утраты статуса сверхдержавы. Для правителей России это еще более болезненная травма, вызвавшая у них сильнейший и стойкий психологический комплекс. Для них Америка и Запад остаются врагами номер один. Знаменитое высказывание Декарта: «Я мыслю, следовательно, существую» – в применении к лидерам России можно перефразировать как кредо: «Я сопротивляюсь Америке, следовательно, я велик».

Посмотрите, что сказал Виталий Третьяков, редактор еженедельника «Московские новости», по поводу недавних выборов в Америке. Согласно Третьякову, «приход к власти в Америке президента-демократа несравнимо хуже для нас, чем дикий империализм нынешней администрации Буша». В то время как «действия республиканцев не нацелены на нас», а направлены вместо этого «на исламских террористов и страны-изгои», при президенте-демократе Россия, вероятно, «станет главным объектом антагонизма из-за нашего авторитаризма, отсутствия демократии, удушения свободы и нарушения прав человека». Поэтому, согласно Третьякову, «плохой Буш и его республиканцы – это лучше для нас, чем очень плохие демократы».

Вряд ли Третьяков одинок в этом мнении. Наоборот, его нездоровая логика – безупречное отражение параноидальных взглядов, укоренившихся в Кремле.

Но что будет, если пожелания этих людей исполнится, НАТО рухнет, а исламисты будут праздновать победу? Кто тогда остановит их наступление на южную границу России из Афганистана и Центральной Азии? Проблема с дипломатической паранойей не в том, что за вами кто-то охотится, а в том, что вы не можете отличить реального врага от мнимого.